Лунный свет в воде отражался,
Берег спал, убаюканный тьмой,
Лишь огромный костер развевался,
Да идти не хотелось домой.
А потом тихо песня звучала,
Растворяясь эхом в ночи.
Звезды ярче на небе сияли,
Простирая к костру лучи.
Песня тихой была, зачарованной,
Да и голос такой же был.
Платье было на ней зеленое,
На руках и на шее – мифрил.
В гуще рыжих волос ниткой тонкой
Заплетался мифрильный венок;
Поясок с золотистой кромкой,
И глаза переполнены слез.
И вторая – черные волосы,
Два бездонных омута глаз, -
Своим томным и странным голосом
Деву рыжую позвала:
«Что печалишься, зачем слезы льешь?
Толку мало в твоих слезах.
Может, лучше купаться со мной пойдешь?
Посмотри, как спокойна вода!»
Тут же платье она свое скинула
И осталась в исподней одной.
Она первая в воду прыгнула:
«Ну, смелее, трусиха! За мной!»
Платье мягко скользнуло на землю,
Рядом сложен был весь мифрил.
Как же глупо она ей поверила,
Но бороться в ней не было сил.
А вода была теплой и ласковой,
И песочком усыпано дно.
Но на небе звезда погасла вдруг,
И завыл где-то близко волк.
Руки сильные, пальцы цепкие,
А в глазах только ярость огня.
Смерти лютой объятия крепкие –
Две вошли, а вышла одна.
Платье черное сожжено огнем –
Не узнает никто никогда.
И мифрильный венец на челе ее
В черных змеистых волосах.
Не заметит подмены дядюшка –
Только рад будет злой старик
Такой ласковой, томной хозяюшке,
Что готова за деньги любить.
Дно песчаное станет илистым,
Заболотятся берега.
Но средь шума леса тенистого
Песня тихая будет слышна.